Нижегородское ополчение 1812-1814 годов
Об участие нижегородских ополченцев в заграничном походе русской армии в 1813-1814 годах писалось много. Тем арзамасцам кому не безразлично прошлое родного города будет интересно узнать о том, как ратники и офицеры ополченцы возвращались домой. Какова судьба рядовых и офицеров, чиновников, бывших ополченцев? В архивном фонде Высокогорской, Вознесенской, общественной, мужской пустыни мною был найден документ. Это послужной список прапорщика Василия Водова. Молодой человек со старшим братом, губернским секретарём Павлом Водовым вступили в сентябре 1812 года в 1-й пеший полк нижегородского ополчения.
Оба брата не были арзамасскими дворянами. В формулярном списке младшего Водова значится: "...через Данею, герцогство Ганноверское и Мекленбургское, через Пруссию и герцогство Варшавское 814-го года...при следовании в нижегородскую губернию и до роспуска ополчения апреля по 15 число 1815-го года...". В 1816 году бывший прапорщик, ополченец оказался в арзамасской, Высокогорской, мужской пустыни. Существует ошибочное мнение, что нижегородское ополчение не какого отношение к Арзамасу не имело. Однако, это не так. В 3-м пешем полку, служили офицерами арзамасские чиновники. Многие из них возвратившись из похода и будучи в обер-офицерских чинах, были кавалерами ордена Святой Анны 3- й степени. Эта награда была распространённой среди младших обер-офицеров и присваивалась только за боевые заслуги.
Например, Василий Яковлевич Зубов. Вступившей в ополчение осенью 1812 года подпрапорщиком. В июле 1813 года был представлен к чину прапорщика. В октябре 1813 года командующий осаждёнными французскими войсками в Дрездене маршал Сен-Сир узнав, что часть блокадных союзных войск состоит из ополченцев, предпринял прорыв. В сражении принимали участие полки нижегородского ополчения. Подпоручик 3-го пешего полка Василий Зубов получает тяжёлое ранение. Позднее, обер-офицер был представлен к ордену Святой Анны 3-й степени. Интересно, что указ о его награждении вышел только в 1831 году. В архивных документах городской, квартирной комиссии за 1833 год значится прошение одного чиновника. Им являлся Василий Яковлевич Зубов. В прошении значилось: "...Комитет Высочайше учрежденный в 18-й день августа 1814 года ...мне честь составил ...доставил свидетельство на право получения отводной квартиры в городе Арзамасе по положению пользователя пособия мне медицинских чиновником...". Чиновник 12-го класса, губернский секретарь, получивший увечье во время боевых действиях, имел льготы и покровительство комитета пораненным. Рассмотрев прошение, в квартирной комиссии выделили бывшему офицеру, ополченцу очередную обывательскую квартиру.
В августе 1812 года Андрей Еропкин служа, канцеляристом в арзамасском земском суде был, выбран в ополчение. Молодой дворянин подал прошение в земской суд. В нём указывалось о выдачи: "...ко определению в внутреннее ополчение пашпорта и аттестата представить в нижегородское губернское правление... ". Во время заграничного похода русских войск 1813-1814 годов вышло высочайшее разрешения служившим в ополчение чиновникам переходить в армейские полки. Прапорщик решил поменять неброский ополченческий мундир на эффектный гусарский костюм. В документах нижегородского архива удалось отыскать материал об увольнении прапорщика Еропкина из 3-го пешего полка, нижегородского ополчения в Дубенской гусарский полк. Уже в мае 1816 года из канцелярии штаба гусарского полка в арзамасский земской суд, пришло уведомление. Где значилось следующее: " Отношение Дубенского гусарского полка к принятию Еропкина о присылке копий с указа нижегородского губернского правления состоявших 1815 года о награждений нижегородского ополчения 3-го полка чиновников". Весной 1815 года нижегородское ополчение возвратилось из заграничного похода. Полки ополчения распускались. Начальник губернии, объявил дворянскому заседателю, арзамасского земского суда, Афанасьеву сдать всё канцелярию 3-го пешего полка полковому командиру. Ипполит Иванович Афанасьев исполнял обязанности полкового адъютанта, 3-го пешего полка в 1812-1814 годах.
Нужно отметить, что в 1817 году всем без исключения чиновникам, служившим, в ополчение было, объявлено монаршее благоволение.
В 1817 году вышло постановление чиновникам, бывшим ополченцам на мундирах эполетов не носить. Можно предположить, что на своих мундирах, чиновники, служившие по гражданскому ведомству, после роспуска ополчения в 1815 году, продолжали носить эполеты. Молодые дворяне, не имевшие гражданского чина, поступали на военную службу унтер-офицерами. Эти нижние чины именовались подпрапорщиками и портупей-юнкерами. В указе из губернского правления за 1815 год значится: "...сей служитель уволенной в службу нижегородского военного ополчения портупей-юнкера...Сорокина в переименованием ево в оного чине в губернские регистраторы с свидетельством и службе его списке...". Губернский или коллежский регистратор по " Табели о рангах" соответствовал 14 классу, и армейскому чину прапорщика.
Рядовые ратники в полках ополчения составляли: мещане, люди посадского и духовного звания, крепостные крестьяне. После роспуска ополчения крепостные крестьяне, возвращались к своим помещикам. Как это происходило? Например, командир 3-го пешего полка майор Стремоухов командировал подпоручика Мещеринова с командой из 632 человека до Лукояновского уезда. Командиры передавали ратников, под расписку, вотчинным начальникам тех селений, откуда крестьянин был взят в ополчения. Расписки доставлялись к местным предводителям дворянства. Они, составляли отчёт о возвращении крестьян к своим помещикам, начальнику губернии. В мае 1815 года появился указ, где определялись права получивших ранение ополченцев. По освидетельствовании, полной нетрудоспособности вследствие ранения, ратник определялся в категорию неслужащие инвалиды, и имели право на пенсион. В реальной же жизни это было не всегда так. Помещики имели право здовать своих крестьян, бывших ратников, в команды служащих инвалидов. В этом случае попавшие в инвалидные команды крестьяне, засчитывались помещикам и сельской общине за рекрут. Вполне очевидно, что помещикам нужны были здоровые и работоспособные люди, и они избавлялись от непригодных к работе. В селе Драть принадлежавшей княгини Анне Петровне Белосельской в июле 1816 года прожевал крестьянин Егор Екимов. Находясь в ополчение, он получил пулевое ранение. Видимо рана была достаточно серьезной. Для Анны Петровны Белосельской было два варианта относительно её крепостного. Либо оставить его на содержание родственникам или отослать к командиру нижегородского внутреннего батальона. В инвалидную команду. С точки зрения помещицы, вполне логичен, был второй вариант.
В 1816 году были учреждены правила для нижних чинов, уходящих в отставку. Те отставники, которые увольнялись на собственное пропитания получали паспорт. Это был аналог современного военного билета. На первый взгляд, какая связь между отставниками, получившими паспорт и крестьянами, бывшими ратниками ополчения? В архивных документах этого периода очень часто имеются сообщения о кражах у отставных, нижних чинов, паспортов. Паспорт удостоверял личность отставника.
Совершившие побеги, от своих помещиков, крепостные, выдавали себя по паспортам, украденным у отставников. Правда, не все сбежавшие крепостные являлись в прошлом ратниками ополчения. Например, в октябре 1816 года в Арзамасский земской суд обратился отставной солдат. Иван Дмитриев Босядин отслужил в 39-м егерском полку, во 2-й карабинерной роте, рядовым. Нижний чин за доблестную службу получил медаль св. Анны. Солдат был взят в рекруты из Пермской губернии, Соликамского уезда, в 1789 году. По дороге на родину, отставной егерь познакомился с бывшим ратником ополчения. Во всяком случае, так он назвал себя. Однажды, после своего ночлега, отставной солдат, обнаружил пропажу паспорта и знака ордена святой Анны. Сомнений не было, вещи были украдены. Можно предположить, что пропавшей попутчик с документом отставного солдата, являлся беглым крепостным. Отставник, попросил в земском суде, выдать справку, удостоверяющую его личность. Разыскать же вора в тех условиях было проблематично.
Нижние чины русской армии, уходившие рекрутами из крепостной деревни, и отслужившее 25-лет, освобождались от крепостной зависимости. А рядовые ратники ополчения, вернувшись из заграничного похода 1813-1814 годов, возвращались к своим помещикам, в крепостную деревню. Нижних чинов армии и ополченцев связывало только одно, их крестьянское происхождение. Крепостные крестьяне, бывшие ополченцы, являлись самой, социально незащищённой группой населения, зависящей от прихоти своих хозяев.
С. Игонькин. "Из истории названий улиц Арзамаса". Арзамасская сторона. Альманах.